Чин-чин

— Сегодня у Вовки особый день!

Дядя Петя поднял стопку и за столом притихли. Вовина мама, тетя Валя и старшая сестра Ирочка приклеили к дяде Пете восхищенные взгляды. Он держал паузу, пошатываясь после пятой выпитой.

— Сегодня Вовке нашему восемь. Во-семь. — дядя Петя округлил глаза и ткнул указательным пальцем вверх.

— Дядь Петь, продолжай! — подмигнула Ирочка — Мы хотим красивый тост.

— Наш Вовка, да я его еще вот таким вот… на ладошке… — дядя Петя протянул широкую пятерню. — а он мне еще тогда… прямо на воротник… ну ты помнишь, Каринка!

— Не правда, Петенька, — запричитала Карина Александровна, Вовина мама. — Наш Вовка никогда не писался у тебя на руках. Ты все напутал.

— Ааа! — дядя Петя махнул рукой, едва не угодив ею в тарелку Сергея Михалыча, Вовиного папы.

Сергей Михалыч давно привык к дядепетиным тостам. Он переждал звон бокалов отправил в рот салат из крабовых палочек. Потом деловито нахмурился и, будто изучая подробную штабную карту, ощупал взглядом стол.

В центре стола, горделиво выпятив грудь, приосанилась селедка под шубой, рядом с ней млела резаная тонкими ломтями копченая рыбка в укропе. Сослуживцы с Дальнего Востока подвезли Сергею Михалычу свежей соленой красной икры, но её поставили далеко, на другой конец стола. Зато рядом, между иркиным букетом и бутылкой водки, таяли, разлетаясь по тарелкам гостей, рулетики с сыром и тёртым грецким орехом, обернутые маринованными баклажанами. Сергей Михалыч сглотнул, вытер капли со лба и потянулся к ним.

— Не качайся на стуле. — шепнула мама Вовке и торопливо улыбнулась в сторону дяди Пети.

Вовочка вздохнул и зажевал. Ему не терпелось вскрыть подарки. Мама с папой купили ему приставку и загодя спрятали на шифоньере под одеялами, но он все равно заметил. Ему не хотелось ни есть, ни качаться на стуле, ни задирать Барсика. С малых лет его приучали к терпению и усидчивости. — Никак, растешь в семье военных. — говорила мать. Так что Вовка твёрдо знал, что Карина Александровна не выпустит его из-за стола, пока все сидят и пока он не впихнет в себя второе.

— Ну Вовка… — дядя Петя прищурился и набрал в легкие воздуха. Пуговицы рубашки чуть не полетели в стороны. — расти большой. — он снова поднял стопку и повел ее по кругу, собирая дзынькающую дань. — Чин-чин.

Гости облегченно выдохнули. Послышался звон бокалов с шампанским, звяканье водочных рюмок, глухой стук кружки с шипучим лимонадом и игривый перезвон с остальными Ирочкиного стакана, в котором плескался вермут, перемешанный с соком и льдом.

— Ну, дядь Петя, умеете вы тост сказать. — отпустила Ирочка перед тем, как проглотить свои полстакана. Тетя Валя, дядепетина жена, недовольно хмыкнула, поджала губы и отвернулась к вовиной маме, чтобы спросить рецепт жаркого.

Дядя Петя поставил стопку, занюхал горькую и отправил в рот рыбный ломоть. Он опустил глаза и замер, позабыв сесть. По лицу проплыла довольная улыбка.

— А, что там! Вовка, я же его… вот таким вот… А потом был случай… Ну, я уж рассказывал… Захожу, а он… Ну ты представь, Серег, а? — дядя Петя подтолкнул в плечо Вовиного папу. Сергей Михайлович крякнул и потянулся к копченой колбасе. Карина Александровна хлопнула ресницами.

Зашла Алла Михайловна, соседка с четвертого этажа.

— Это он про случай, когда наш Вовка того, в супнице застрял, головой.— объяснила Карина Александровна зашедшей соседке. — Он однажды, бедняжка, с Иркой на спор засунул голову в супницу. Ну знаете, из набора, который мне мама покойная еще на свадьбу дарила. — Алла Михайловна как будто понимающе кивнула. — А потом достать не мог, дурашка.

— А я его… А он там… Головой… Об батарею.

— Не выдумывай, Петь. Не об батарею, а об дверной косяк. Ну а что делать, надо как-то разбить что ли было. Молодец, мальчик, не растерялся.

— Я вхожу, — продолжал дядя Петя, еле сдерживая смех. — а у него под кастрюлей этой… это… слезы катятся… в два ручья!.. Мать моя, думаю… Надо пацану помогать. Погоди немного, Вовке говорю. Иду в прихожую за молотком и это… — дядя Петя не выдержал и расплескал по комнате раскатистый сипящий хохот.

Алла Михайловна, соседка с четвертого этажа, огорошенно улыбнулась. Она работала учительницей старших классов.

— В общем, аккуратно супницу разбили и освободили нашего Вовку. — Карина Александровна спешно потянулась за бутылкой белого вина и налила соседке полный бокал.

Дядя Петя продолжал заливаться.

— Ну, Вовочка, с днем рождения! — растерянно выдавила гостья.

Снова зазвенели стаканы, забулькала водка, зашипел лимонад. Вскоре на столе появилось горячее. Вовочка съел картошку с жарким из свинины, и Карина Александровна отпустила его поиграть в комнате до чая с тортом.

Вовочка бросился в комнату. Конструктор, набор солдатиков, футболка, губная гармошка и приставка. Вовка разложил их в ряд и стал не торопясь распаковывать. Приставку отложил на сладкое, в самый конец.

Взрослые включили музыку и затопали. Музыка из комнаты напоминала мамин винегрет и тетевалину селедку под шубой, если свалить их в одну тарелку. Потом музыку выключили, снова чокнулись и запели на разный лад угрюмые застольные песни. Вовочка добрался до приставки. Потом голоса стихли. Похоже, папа, дядя Петя и муж Аллы Михайловны, дядя Василий, вышли покурить. А еще через минуту дядя Петя зашел в комнату. Он сел на пол рядом с Вовочкой и прислонился к ножке кровати.

— Знаешь, Вовк… Хороший ты парень… — дядя Петя поджег сигарету и затянулся, потом вспомнил, что забыл открыть форточку, встал, выдохнул в зимнюю стужу сладкую струю дыма, и снова сел. С минуту или две помолчал.

— Не влюбляйся только в блядей. Я те говорю, помяни мое слово. Ни-ког-да. Запомнил, Вовк? Ни-ког-да.

Вовочка отложил джойстик и кивнул, чтобы показать, что все понял. Дядя Петя, не докурив, запустил окурок в форточку, прижался теплой лысиной к вовкиному лбу и заспешил в комнату.

— Дядь Петь, ну где ты? Мы хотим красивый тост.